Автор:
В фильме «Нитрам» австралийский режиссер Джастин Курзель изобразил портрет молодого стрелка, который в 1996 году в Порт-Артуре убил и ранил несколько десятков людей в кафе. Безумец в фильме так и не назван по имени. Известно только прозвище-перевертыш, которое выведено в название.
Глядя на драму «Нитрам», вспоминаются «Слон» Гаса Ван Сента и «Политех» Дени Вильнева, а сам убийца напоминает Андерса Брейвика, совершившего теракт в молодежном лагере на острове Утёйа в 2011 году. Однако Курзель не показывает кровавую реальность, взятую из газет. Он отвлекает внимание зрителя от мертвых и умирающих. Расстрел остается вне поля зрения – убийца молча выходит из кадра.
Говорят, после того теракта в Австралии немедленно ужесточили законы, ограничивающие владение огнестрельным оружием, будто это что-то меняет. Конечно, самая пугающая сцена – когда магазин щедро вооружает парня, который явно не в себе. В бизнесе по-другому не бывает. Вот бренный мир и порождает чудовищ, а потом оплакивает жертв, и так по кругу. Гнетущий фильм «Нитрам» становится весомым аргументом в пользу контроля над оружием. Однако важно другое: юноша безработный, живет с родителями, потерявшими всякую надежду, кругом ни друзей, ни девчат. Одиночество, страх и молчание идут рука об руку – а потом мальчишка берет в руки винтовку.
Картина, где автор намеренно избегает романтизации юности и зловещего предчувствия, которое вызвано бедностью австралийской глубинки с ее обезлюдевшими улицами и пляжами, не прославляет и не оправдывает убийцу, не бросает вызов, не делает громкое заявление и не навязывает серьезный разговор. «Нитрам» – фильм-наблюдение о скрытой угрозе, о впитавшем боль и ненависть бездельнике, об отчужденном «тасманийском дьяволе», похожем на циничного хулигана-мизантропа Малкольма МакДауэлла.
Режиссер Джастин Курзель, который начал с криминальной драмы «Снежный город», еще одной истории о нищете и насилии, а после взялся за шекспировского «Макбета», не объясняет поведение стрелка в лоб. Рядом – строгая мать и нежный отец. Пацан взрывает петарды. Их свист, треск и жужжание его веселят, а соседей бесят. Однажды он знакомится с богатой затворницей, живущей в старом особняке. Тетка – та самая странная кошатница, только с собаками. Она воспринимает юношу как чудаковатого бродягу, который ходит от дома к дому, пытаясь заработать на стрижке газона. Траву он так и не покосит, зато с радостью выгуливает ее псов. За это одинокая дама покупает ему машину и одежду и приглашает жить с ней. Чье место он занимает: мужа или сына?
В прологе «Нитрама» есть сцена в больнице, где юный взрыватель, получивший ожоги, признается репортеру, что урок он извлек, но играть с огнем не перестанет. А позже этот эпизод дополняется важнейшим монологом матери: когда ее сын был ребенком, она страшно перепугалась, что потеряла его. Вскоре отчаявшаяся мать обнаружила мальчишку, смотрящего на нее и смеющегося над ее болью. Сцена вроде бы простая, как весь фильм, но именно в этих живых образах видится главная ценность драмы, которая ближе к кровавой бойне становится только мрачнее.
Жестокость молодого экстремиста – не бунт против семьи или общества. «Порой смотрю на себя, и даже не знаю, кто передо мной», – плачет впавший в уныние стрелок, изгой, одиночка, чудак, стоящий на берегу океана и мечтающий о будущем, которого нет.
