Автор:
«Твой порок – запертая комната, а ключ у меня одного», «Тени в пустой комнате», «Четыре мухи на сером бархате», «Смерть ходит на высоких каблуках», «Красная королева убивает семь раз», «Любовь и смерть в божественном саду»... Настоящая песня, а не просто названия фильмов. Когда ужастики и триллеры переживают очередную волну кризиса и срочно нуждаются в переосмыслении, на помощь приходит итальянский джалло.
Вообще, джалло – это ширпотребные палп-фикшны. Обложки книг были желтыми, отсюда и название «giallo» (итал. «желтый»). Для кино же джалло – криминальные детективы (как правило, условные), или слэшеры: сумасшедшие маньяки, острые предметы и соблазнительные красотки. Кровь и эротика определяют этот чисто фетишистский жанр, набравший обороты в 70-е и превращенный из вульгарщины в настоящий культ.
Если бы Альфред Хичкок снимал «Психо» где-нибудь в Италии, а лучше сразу в Риме, да еще и в цвете, чтобы кроваво-красный был посочнее, а Норман Бейтс вместо «Mother! Oh God, mother! Blood! Blood!» кричал «Mamma! Oh Dio, mamma! Il sangue! Il sangue!», мы бы получили джалло с его классическим фрейдизмом и вуайеризмом. К слову, детективный нуар Марио Бавы прямо отсылает к мастеру саспенса – «Девушка, которая слишком много знала». Джалло – всегда загадочный криминал. Персонажи движимы паранойей, страхом и безумием, а антураж оформлен экспрессионистским освещением, сюрреалистичными движениями камеры и кровавым гротеском. Нуар и джалло никогда не перепутаешь.
Дарио Ардженто, Марио Бава, Лучио Фульчи, Руджеро Деодато, Серджио Мартино и другие построили свое творчество на крепком союзе классического полицейского детектива, готической психоделики и жестокого триллера, или, в случае с Ардженто, в сочетании с ужастиком (из-за сверхъестественного). Режиссеры джалло смешивают высокую и низкую культуру, закрепив тем самым культовый статус за целой национальной кинематографией. Без итальянского триллера не было бы американского слэшера. Представьте, что нет ни Кожаного лица, ни Майкла Майерса, ни Джейсона Вурхиза, ни Фредди Крюгера, но кто-то в фильмах же должен преследовать этих соблазнительных красавиц. Джалло, в отличие от сексуальных жертв, все еще жив.
«Черное брюхо тарантула» (1971)
Триллер Паоло Кавары начинается с эротического массажа. А далее все по классике: обнаженный труп блондинки, усатый детектив и сексуальный маньяк в пальто и шляпе, протыкающий наркоманок, нимфоманок и «грязных шлюх» ядовитыми иглами и затем орудующий над ними лезвием ножа, но вместо черных перчаток натянуты резиновые, хирургические. Причина убийств психоаналитическая – маньяк импотент. «–Сегодня была голая женщина. –Хорошенькая? –Мертвая». Убийца здесь и мучитель, и жертва. Режиссер применяет субъективную съемку, заставляя зрителя воспринимать убийства глазами карателя. Слегка вялый сюжет разбавляют шустрые движения камеры и беготня по крышам под музыку маэстро Эннио Морриконе – мелодраматическую, абстрактную, местами сумасшедшую, похожую на импровизацию. А еще в этом фильме кокаин перевозят в коробках с тарантулами.
«Что они сделали с Соланж?» (1972)
Джалло переносят из Рима в «зэ кэпитал оф Грейт Бритн». Вооруженный лезвием маньяк убивает школьниц гимназии. Женатый учитель физкультуры, который крутит роман с одной из девочек, становится главным подозреваемым. Он-то и бросается на поиски таинственного карателя, движимого гневом, тревогой и местью, что традиционно для джалло. Выясняется, что убийца был в рясе священника, а как говорит священник в другом джалло: «Современных людей не беспокоит спасение души. Они смотрят телевизор, ходят в кино, читают газеты со всякими скандальными фотографиями. Виноват либерализм», поэтому образ священника в этом жанре неслучаен – сумасшедший маньяк верит, что отпускает грехи тем, кто «предается оргиям и лесбийским играм». Страшную тайну лучше всего хранит смерть. Забавно то, что вопрос в названии, как и сам персонаж Соланж, вообще не упоминаются добрую половину фильма. Не триллер, а сплошная загадка. Поговаривают, что на картину Массимо Далламано положил глаз визионер Николас Виндинг Рефн.
«Шесть женщин для убийцы» («Кровь и черные кружева», 1964)
Жизнь – театр, а убийства – спектакль. Триллер, который определил жанр. Экстравагантнейший слэшер опытного осветителя и оператора Марио Бавы о моделях, замаравшихся в грязном деле, заговоре швейного ателье и маньяке в маске, плаще и шляпе, режущем острой бритвой молодых красавиц. Обилие ярких красного, синего и желтого, и пляска теней в изысканных интерьерах насыщенного кадра. Даже кружевные шторы и безжизненные манекены нагнетают тревогу. Триллер Марио Бавы о роскошном мире насилия и рекламы – это модный приговор творческой элите, где среди модельеров и манекенщиц орудует убийца, похожий на фантом, который приходит ниоткуда и уходит в никуда. Все персонажи (кто еще жив, разумеется) остаются под подозрением до самого конца. Порой убийца движим не психическими расстройствами, а банальной жадностью. И режиссер заинтересован не в том, чтобы раскрыть лицо под маской человека без лица, а показать, как убивают, где и при каком освещении.
«Птица с хрустальным оперением» (1970)
Произведение Дарио Ардженто обязано быть здесь, особенно в преддверии проката ремейка визуально сочной «Суспирии». Квинтэссенцией жанра, извращенного, жестокого и легкомысленного, является именно дебют Ардженто, где есть все: маньяк, детектив, черные перчатки, пальто, шляпа, лезвие бритвы и преследования глазами убийцы, а также персонажи, которые внятно объясняют причины постигшего человека безумия. Здесь даже киллеры носят модные желтые (!) куртки. Триллер атмосферный и загадочный, изобретательные монтажные стыки, таинственный незнакомец искусно орудует бритвой, и завязка будоражит – молодой иностранец становится случайным свидетелем попытки убийства девушки в галерее современного искусства. А сцена в лифте так и вовсе пробирает до дрожи. Убийство, как и сама картина, тревожит. Не дебют, а зрелое кино. Редкий случай, когда джалло сочетает увлекательный сюжет и кровавое насилие. Да, у Дарио Ардженто есть мета-триллер «Дрожь», но «Птица с хрустальным оперением» под музыку Эннио Морриконе – элегантный манифест джалло.
«Одетый для убийства» («Бритва», 1980)
Если «Неоновый демон» слишком глянцевый, а классические джалло слишком итальянские, «Одетый для убийства» – великолепный пример американского джалло, который сперва прикидывается мелодрамой. Атмосферный триллер Брайана Де Пальмы показывает убийство как казнь за неверность. Серийный убийца режет тех, кто внушает ему отвращение, кто погряз в извращении, а крик здесь как оргазм. Порок в картине смывается кровью. Голливудский формалист убивает главную героиню по-хичкоковски – в середине фильма, вместо душа – лифт, а мужчина снова переодевается в женщину. Происходит внутренняя межполовая дуэль, и человеку срочно нужен психиатр. Таким Майкла Кейна вы еще не видели. А сцена преследования в музее, лишенная слов, прямиком отсылает к «Головокружению». Де Пальма, проворачивающий свой старинный трюк – рубит кадр пополам, ювелирно выражает дух и стиль итальянского «желтого» фильма: секс страстный и опасный, а лезвие смертельно острое, поэтому это произведение ценнее гангстерского «Лица со шрамом» и шпионской «Миссия: невыполнима».
Содержание джалло очень точно выражается словами оскорбленного режиссера в триллере «Студия звукозаписи "Берберян"»: «Это не фильм ужасов. Это фильм Сантини. Фильм Сантини жесток, но такова жизнь». Джалло – не совсем слэшер, ведь слэшер – консервативный фильм ужасов. Джалло же – извращенность и провокация, там зритель до конца не знает, кто умрет и, главное, почему. Правила диктует маньяк в шляпе и плаще, и черт знает, что на уме у психа с бритвой в руке.
Джалло – это игра в детектива, лезвие большое и острое, всегда кроваво и очень опасно. Не забудьте и про барочные названия, и про эротику, ведь сексизм – товар ходовой. Оружие убийцы в фильмах жанра джалло – нож, но что-то другое тоже сойдет – бритвы, топоры, дрели, удушение голыми руками. Смерть здесь обязательно сексуализируется. Вдобавок, именно авторы джалло были первыми, кто под маской маньяка скрывали человека, которого зритель подозревал бы в последнюю очередь. Если какое-то слагаемое убрать – формула не работает, получается бессмысленно и абсурдно, а значит, нет итальянского триллера, в котором, в отличие от голливудского кино, голые тела не скрываются, а жестокость не вырезается.
